— Привет, чем ты занимался сегодня перед тем как дать нам интервью?

— Спонтанно собирал новый проект, который решил реализовать в самое ближайшее время. Внезапный порыв.

— Расскажи, как твоя будущая работа, создаваемая для проекта "Новая антропология", связана с Иваном Петровичем Павловым и его деятельностью?

— Мне кажется, у моей работы нет какой-то прямолинейной связи с ИПП и тем кругом вопросов, которые он решал и которые принесли ему известность.

Но моя работа — это своеобразная попытка создать объект, который гипотетически мог бы возникнуть во время работы ИПП и наверняка стал бы для него интересным исследовательским инструментом. Мне кажется, такая "альтернативность" истории вполне укладывается в концепцию "Новой антропологии". В тоже время, для меня очень важна эстетика экспериментальных установок, которые в большом количестве создавались в институте, часть из них есть в музее. Использование электричества, как одной из самых передовых технологий того времени, позволило упростить и расширить очень многие опыты. Именно этот аспект я и пытаюсь развить в своем проекте, который строится на идее: "а что если?".

— С учеными из какой лаборатории ты планируешь сотрудничать во время подготовки объекта?

— В первую очередь с теми учеными, которые работают непосредственно с органами чувств человека. Но как бы парадоксально это не звучало, я не столько ожидаю, что мне потребуется помощь каких-то специалистов (хотя мне точно нужны консультации по темам, связанным с частотой восприятия мерцающих изображений), сколько того, что кто-то из ученых сможет разглядеть что-то интересное в моем проекте для себя и своих исследований, что, в конечном счете, приведет к модернизации и доработке объекта. Наверное, это очень оптимистичное заявление.

— Расскажи немного о "кухне", это же ведь целый исследовательский процесс. С чего ты обычно начинаешь? Или с чего начал/начнёшь в этот раз?

— Честно говоря, у меня был готовый образ. Не всей работы, но ее главной составляющей — Диска Нипкова. Мне давно хотелось применить этот диск в какой-нибудь из своих работ. С одной стороны, это очень архаичная технология, с другой – я постоянно работаю над медиа-археологическими исследованиями.

В какой-то степени это попытка в рамках художественного исследования/высказывания выстроить альтернативную "вариативную" модель развития медиа-технологий и связь прошлого с настоящим через технологии и творческую/изобретательскую мысль. Мне не хочется заниматься полным погружением в какую-то архаичную эстетику научных машин начала XX-го века, скорее идея заключается в создании некого гибрида, hi fi + lo fi. Наверное с таких вот размышлений начинается большинство моих проектов — с попытки осознания контекстов, мифов и технологий.

— Мы давно знакомы и знаем, что ты не ешь мясо уже много лет и вообще трепетно относишься ко всем живым существам кроме людей. Как ты решился на участие в проекте "Новая антропология"?

— Сам не пойму. Это до сих пор болезненный момент, и я не нашел окончательно всех ответов для себя самого.

— Какие последние выставки с твоим участием недавно открылись? Похвастайся нам.

— В конце 2018 начале 2019 года я участвовал в нескольких интересных и мощных проектах, среди которых, наверное, больше всего выделяются две выставки: "Новое состояние живого" в пермском музее Permm и "All Possible Paths: Richard Feynman's Curious Life" в Art Science Museum, в Сингапуре. Обе выставки имели очень сильный уклон именно в сторону art & science, и если первая была скорее сложным философским размышлением Дмитрия Булатова (куратора проекта), то вторая имела более просветительский и научно-популярный уклон, что вместе прекрасно очерчивает спектр "применимости" моих работ.

— Что поменялось в твоем отношении к собственному искусству за последние пять лет?

— Мне стало важнее прорабатывать не только сам проект, но и контекст с ним связанный, сочинять или развивать какой-то миф, приуроченный к этому произведению, делать так, чтобы работа имела емкое высказывание, которое может быть очень по-разному интерпретировано зрителями. Так конечно не всегда получается, но я не переставая учусь.

— Тебе роднее пространство белостенной галереи, где твои объекты хорошо звучат и внушающе смотрятся или всё же какие-то сайт-специфик инсталляции/пространства?

— Мне нравятся любые варианты, если работа оказывается уместна в подобной обстановке. В последнее время меня все больше привлекает подход полевых исследований, которые потом выливаются в расширенную экспозицию, где сам готовый объект это лишь часть высказывания и экспозиции, а его дополняет какая-то ее расширенная выставка, включающая документацию (видео и фото), какие-то артефакты или тексты, мой собственный рассказ или пояснение.

— Расскажи, ты много работал с "Техно-Арт-Центром/Агенством 21" за последние годы. Какие проекты, площадки стали самыми запоминающимися? А какие ты вспоминаешь с ужасом?

— Все проекты были интересны и по-своему сложны или специфичны. Не могу сказать, что хотя бы какой-то из них у меня оставил "ужасные воспоминания", все были трудными, но в итоге приводили к положительным итогам.

— Дима, представь, что в силу фантастических причин у тебя есть возможность использовать только один функционал при создании работы. Что ты выберешь: звук или механику? Отчего тебе будет отказаться легче?

— Я бы предпочел не оказываться в такой ситуации. Но думаю, что можно отказаться и от того и от другого. Можно создать звуковую работу, которая бы звучала как механический объект или наоборот — механическую, которая бы формировала образ звучащего механизма. Тем самым уместив в одно медиа сразу два или даже больше образов.


Сайт художника: http://vtol.cc